Настоящие люди - Страница 26

Она прищурилась, пытаясь привыкнуть к темноте.

Инира не понимала, зачем ее оставили в живых, и какие ужасы ждут ее теперь. Вчера она была готова умереть, но теперь вернувшаяся жажда жить смешивалась со страхом перед пытками, которым подвергнут пленницу чавчу. О жестокости оленеводов ходили легенды, а эти двое, по-видимому, пугали даже своих сородичей.

«Умка и Элгар, — вспомнила Инира их имена, — белый медведь и снежная лисица».

Очень подходящие имена, возможно, на самом деле это прозвища, которые они получили за свой необычный облик. Когда на острове между ними и другими чавчу началась ссора, Инира решила что это шанс воспользоваться неразберихой и сбежать. Но отряд крепких мужчин не решился схватиться с двумя наглецами. Какие зверства они совершили, чтобы заслужить такое уважение? Инира помнила, в скольких поединках победил ее брат, прежде чем стать вождем племени. Ему даже пришлось убить двоих претендентов. «Ради будущего блага», — сказал тогда Амарок. Он был прав… или нет? Инира вспомнила жестокое нападение на их родное селение. Чавчу убивали всех кого могли поймать и крушили все, что попалось им под руку. Было ясно, что целью налета были не пленные или добыча, они пришли, чтобы уничтожить инук, а не установить над ними свою власть, как поступали прежде.

«Это не его вина, — убеждала себя Инира, — Амарок не виноват в нападении».

Чавчу пришли к ним мстить за нанесенную обиду, но это не оправдывало их коварство и жестокость. Амарок объявил им войну и дал время на подготовку, как издревле было заведено на севере. Походы и бои должны были начаться только летом. Не его вина, что чавчу ухитрились пробиться через ледоход, найти селение Катаюк и напасть на него в отсутствие вождя. Он не виноват в том, что она попала в плен.

Инук не знали, насколько изменились луораветлан после того, как этот народ встретился с таньгу и Якуниным. Новая эпоха с новыми законами и правилами войны пришла на север под грохот пушек и ружей. Укрепившиеся за время конфликта связи между родами не спешили ослабевать, и настоящие люди всего за месяц могли созвать большой сбор и собрать ополчение. Война с таньгу научила их пренебрегать капризами погоды, устраивать ночные засады и согласовывать действия отрядов из сотен или даже тысяч воинов. Только сократившаяся численность луораветлан мешала им окончательно покорить или истребить окрестные народы.

Девушка твердо решила, что она должна как можно скорее сбежать и навредить чавчу. Лучше всего — убить во сне великана и его странного спутника. Потеряв таких сильных воинов, враги тотчас присмиреют. Возможно, она даже сможет спастись, если найдет рядом с жилищем врагов каяк или байдару.

Но едва она оказалась в землянке, как чавчу связали пленницу по рукам и ногам, не оставив никакой возможности освободиться. Бросив девушку на пол, мужчины что-то долго вполголоса обсуждали. Сестра вождя понимала язык луораветлан, но смысл разговора не смогла уловить. Медведь и лисица и говорили-то не как люди, знакомые слова не желали складываться в понятные предложения, так что Инира вскоре перестала слушать и заснула.

Теперь, проснувшись и привыкнув к темноте, она смогла осмотреть внутреннее убранство просторной землянки. Сквозь отверстие в кровле пробивался тусклый свет, по которому Инира поняла, что было раннее утро, и солнце еще не взошло. В центральное помещение, где располагался очаг, вели два прохода. Один, надежно закрытый шкурами, служил выходом наружу, другой, куда более узкий, очевидно, вел в кладовую. Там наверняка можно было найти ножи или другие острые инструменты.

Медленно, стараясь не поранить руки о жесткие веревки, Инира поползла в сторону кладовой. Каждое движение отдавалось болью во всем теле. Она преодолела почти половину расстояния, когда великан перестал храпеть и шумно сел на своем ложе из белых шкур. Инира едва не закричала от ужаса. Старик отрывисто кашлянул, прочищая горло, потом поднялся на ноги. Инира закрыла глаза, снова притворяясь спящей, но великан не обратил на нее никого внимания. Переступив через лежащую пленницу, он направился к выходу, но вдруг обернулся и сказал, обращаясь к темному нутру своего жилища:

— Я не вернусь до вечера.

Сначала Инира подумала, что так старик хочет предупредить домашнего духа, чтобы тот надежно берег дом, но потом заметила поблескивающие в темноте глаза молодого чавчу. Инира не выдержала этого пронзительного, изучающего взгляда и уткнулась в скверно пахнущие шкуры.

— Все-таки встретишься со старейшинами? — спросил юноша у старика, продолжая их неоконченный разговор.

— Нет, только без толку время потрачу, — пробурчал великан. — Там Омрын уже побывал, наплел им своего вранья.

Старик ушел, хоть Инира и видела, как великан убивает ее сородичей, девушка огорчилась его уходу. Между безжалостным воином и молчаливым юношей она выбрала бы общество первого без колебаний.

Скрипнула лежанка, Инира приоткрыла глаза и увидела у своего лица тесные кожаные сапоги. Юноша склонился над ней, Инира почувствовала, как его дыхание шевелит ее волосы. Она сжалась и задрожала. Чавчу взялся за веревки, которыми были обмотаны руки и ноги пленницы, сильно потянул и развязал узлы. После чего отвернулся и ушел. Инира еще долго лежала, не смея пошевелиться. Потом села, выплюнула набившуюся в рот шерсть и огляделась.