Настоящие люди - Страница 14

Собаки, оставшиеся ждать в лагере, радостно встретили своих хозяев. Элгар присел и потрепал по голове вожака упряжки. Бурый кобель покорно подставил голову и несколько раз осторожно лизнул ладонь юноши. Элгар всегда ладил с животными. Куда лучше, чем с людьми…

— Не гладь собаку, она от этого тупеет, — буркнул Умка. Как и большинство луораветлан, он избегал лишних привязанностей. Часто бывало, что собаки становились едой для своих хозяев, нередко и наоборот — озверевшая свора могла запросто растерзать человека…

Умка потянулся и глубоко, с наслаждением вздохнул. Его медная, чуть вспотевшая кожа блестела в лунном свете. Старик остался доволен переговорами, и не скрывал этого. Элгар почувствовал уколы холодных снежинок на своей голой спине и начал натягивать камлейку.

— Не торопись одеваться, — пробурчал Умка. — Намечается большое дело… обычай велит просить совета у шамана.

— Шамана? — переспросил Элгар.

Он много слышал про шаманов, посредников между миром духов и миром людей. Никогда в жизни юноше не приходилось разговаривать с человеком, который сумел подчинить себе кэле. Элгар не раз ловил себя на мысли, что истории о шаманах сильнее всего притягивают его внимание, в их силе он видел отражение собственных спящих возможностей. Шаманы одновременно отпугивали, потому что у всего на севере была своя цена. Умение понимать язык моржей и птиц давалось Элгару не просто так, взамен он был отмечен внутренней пустотой и неутолимой жаждой. Умка догадывался, какие чувства испытывает найденыш и никогда раньше не заводил первым разговор о шаманах.

— Я слышал, что сюда приехал шаман из Улык, — продолжил Умка. — Он меня знает, даст совет без долгих уговоров.

— Когда твой родственник Комо мне рассказывал про заклинателя моржей, ты его прервал и сказал, что это враки, — напомнил Элгар. — Я с тех пор думал, что ты шаманам не веришь.

— Я и не верю, — хмыкнул старик. — Только никому не говори. Даже сейчас есть немало людей, которые меня безумцем назовут. Не верю, что шаман может моржам приказывать или по небу летать. Но советы они мудрые дают, это я давно понял…

Шаманом, про которого говорил Умка, был старый Иный, люди отзывались о нем с благоговейным страхом, когда рассказывали, как найти его жилище. Несмотря на возраст, Иный вместе с другими морянами из Улык тоже совершил путешествие, чтобы попасть на большой сбор. Он знал, что без его советов тут не обойтись.

Шаман жил в яранге из белых шкур, стоящей поодаль от стойбища. Снег сильно присыпал ее, и над белым сугробом теперь торчал только пучок острых жердей. По традиции устье яранги должно было быть обращено к востоку, но белая яранга шамана была повернута к западу. Ее хозяин всеми возможными способами показывал, что на него не распространяются законы, по которым живут простые люди. Умка разгреб снег и отыскал вход.

Внутри яранги стоял неприятный, гнилостный запах. Покров был такой низкий, что приходилось сильно горбиться и передвигаться почти на четвереньках. В пологе было холодно, потому, что огонь в очаге не был разведен. Вместо него помещение освещал трепещущий огонек жирника. И без того крохотное помещение было завалено самым разным хламом: одеждой, костяными украшениями, железной утварью. Элгар понял, что это подарки и подношения, которые Иный уже успел получить за время пребывания в стойбище.

Шаман нашелся посреди этого беспорядка, маленький, еще ниже Омрына. Сморщенный, с лицом крохотным, как у ребенка, он был похож на сушеную рыбу. Он был столь небольшого роста, что даже внутри тесной яранги сидел на треножнике из оленьих рогов, свесив с него короткие тонкие ноги, покрытые черными пятнами.

— Молодой медведь пришел на встречу к старому седому волку, — голос шамана был хриплым и тихим.

— Моя молодость давно прошла, — Умка уселся напротив шамана. — Мы пришли за советом.

— За советом? — протянул ветхий старик. — Раньше тебе не нужны были советы. Умка-бродяга, Умка-всезнайка. Ты все видел, все слышал, всему был свидетелем. Как поживает твой отец, молодой медведь?

Лицо Умки напряглось, он стиснул свои огромные кулаки и с видимым усилием спокойно ответил.

— Моего отца убили таньги, ты это знаешь, Иный.

— Знаю, — подтвердил шаман. — Кого ты привел ко мне? Покажи.

Элгар придвинулся к огню. Иный прищурился, пристально разглядывая юношу. Внезапно его глаза расширились, он издал протяжный стон и дрожащей рукой придвинул к себе светильник.

— Что ты привел? Что ты пустил сюда, глупец?! — хрип шамана превратился в визг. — Убери, убери это от меня!

— Успокойся, Иный! — прикрикнул на него Умка. — Парень тебя не обидит.

Старичок съежился, натянул на себя просторную одежду до самого носа, округлившиеся от страха глаза блестели в полумраке. Элгар сидел неподвижно и никак не отреагировал на чудное поведение шамана. Он не знал, что именно в его облике так испугало этого удивительно старого человека. Спустя несколько минут Иный успокоился, голова старичка перестала дрожать.

— Дал себя провести, молодой медведь? Я всегда говорил, что умрешь ты страшно…

— Мы собираемся в поход против сыроедов, — прервал Умка. — Вот, возьми.

Он положил рядом со светильником деревянный сосуд. Глаза шамана алчно заблестели, сухопарая рука, похожая на птичью лапу, тотчас метнулась к подарку.